Мандельштам учила читинцев английскому

В 1953 - 1954 году Надежда Яковлевна Мандельштам, супруга знаменитого поэта, учила читинских студентов английскому языку. Память об этой женщине в крае не увековечена, а забайкальские страницы её жизни не изучены.1953 год.

1 сентября. Крохотная комнатка в общежитии Читинского пединститута. Из мебели: стул, тумбочка и раскладушка, на ней – женщина с книгой в руках. Высокий лоб, острый еврейский нос, пожелтевшая кожа. Окурок, вдавленный в пепельницу. Пахнет табаком и кофе. «Мы живём под собою не чуя страны, наши речи за десять шагов не слышны…», – гениальные строки Осипа Мандельштама слетают с губ его вдовы…

«Х.Л.А.М.»

«… Шаги на лестнице. Мандельштам вытягивает шею и прислушивается с блаженно-недоумевающим видом.
— Это Надя. Она ходила за покупками, – говорит он изменившимся, потеплевшим голосом. – Ты её сейчас увидишь. И поймёшь меня.
Дверь открывается. Но в комнату входит не жена Мандельштама, а молодой человек. В коричневом костюме. Коротко остриженный. С папиросой в зубах. Он решительно подходит к Георгию Иванову и протягивает ему руку.
— Здравствуйте, Жорж! Я вас сразу узнала…

Георгий Иванов смотрит на неё растерянно, не зная, можно ли поцеловать протянутую руку. Он ещё никогда не видел женщин в мужском костюме. В те дни это было совершенно немыслимо. Только через много лет Марлен Дитрих ввела моду на мужские костюмы. Но оказывается, первой женщиной в штанах была не она, а жена Мандельштама...».

Этот фрагмент книги Ирины Одоевцевой «На берегах Невы» рисует образ 20-летней Наденьки, с которой 1 мая 1919 года познакомился петербургский поэт Осип Эмильевич Мандельштам - участник модного кружка «Цех поэтов». Случилось это в киевском кафе «Х.Л.А.М.», куда любила захаживать Надежда Хазина. «В тебе всё дразнит, всё поёт, как итальянская рулада. И маленький вишнёвый рот сухого просит винограда».

О молодости этой женщины можно узнать из её личного дела, до сих пор хранящегося в архиве бывшего ЧГПИ. Открыв ветхую папку, читаем: «Я родилась в 1899 году в гор. Саратове. Отец мой – кандидат математических и юридических прав; мать – врач. Гимназию окончила в 1917 году в гор. Киеве, куда к тому времени переехали мои родители…». Написано от руки. Ниже – послужной список, перечень выполненных переводов, штрихи биографии. Скупо – «замужем была за О. Э. Мандельштамом (писатель)». И дальше: «…на педагогическую работу я перешла в 1939 году, когда, овдовев, переехала к матери в Калинин…». Дата - 31 августа 1953 года. Печать. Подпись.

На случай бегства

«Жизнь моя, – пишет Надежда Яковлевна в книге «Воспоминания», – начинается со встречи с Мандельштамом». С гибелью мужа в 1939-м жизнь эта, по всей видимости, закончилась. Началось существование.

«Десятилетиями эта женщина находилась в бегах, петляя по захолустным городишкам Великой империи, устраиваясь на новом месте лишь для того, чтобы сняться при первом же сигнале опасности, – пишет о Надежде Мандельштам Иосиф Бродский. – Статус несуществующей личности постепенно стал её второй натурой. Она была небольшого роста, худая. С годами она усыхала и съеживалась больше и больше, словно в попытке превратить себя в нечто невесомое, что можно быстренько сложить и сунуть в карман, на случай бегства».

Начало гонениям положил 1923 год, когда имя Осипа Мандельштама было вычеркнуто из списков сотрудников всех советских изданий ввиду «неблагонадёжности». В 1933-м Мандельштам пишет об «отце народов»: «Его толстые пальцы, как черви, жирны, а слова, как пудовые гири, верны. Тараканьи смеются усища, и сияют его голенища». Реакция властей последовала незамедлительно – поэт приговорён к высылке в городок Чердынь, куда Надежда отправляется вместе с мужем. В 1937-м, незадолго до окончания ссылки, Мандельштама вынуждают написать «Оду»: «И промелькнёт пламенных лет стая, прошелестит спелой грозой Ленин, и на земле, что избежит тленья, будет будить разум и жизнь Сталин». Только в черновиках автора вместо «будить» – «губить»!

Тем не менее «Ода» подарила Мандельштамам год свободы, а потом поэт снова был арестован и отправлен во Владивосток, где, по официальной версии, скончался от тифа.

После гибели мужа Надежда Яковлевна, опасаясь новых арестов, «путает следы» – живёт то в Средней Азии, то в Поволжье. В феврале 1953 года её увольняют из Ульяновского института в рамках объявленной борьбы с космополитизмом. Но поскольку увольнение практически совпало со смертью Сталина, серьёзных последствий удалось избежать - вдова поэта получает место старшего преподавателя на факультете иностранных языков Читинского пединститута.

— Я видела Надежду Яковлевну на смотре художественной самодеятельности, – вспоминает преподаватель Наталья Замошникова. – И вы знаете, я тогда подумала: «Вот баба Яга!». Сутулая, сухая, с длинным крючковатым носом и скошенными глазами - она выглядела старше своего возраста!

Годы испытаний изменили не только внешность киевской гимназистки. Она стала осторожной, скрытной, тихой.

— Когда Надежда Яковлевна появилась на нашей кафедре, мы не знали: кто она, откуда? – рассказывает Лидия Острая – один из первых работников факультета иностранных языков ЧГПИ. – Два года совместной работы нисколько не прояснили ситуацию. Надежда Яковлевна оставалась скромной, тихой и сдержанной. На собраниях выступала редко и лишь по существу.

Задворки Империи

Перед отъездом в Читу Мандельштам пишет подруге Любови Козинцевой-Эренбург: «Дорогая Люба! Меня ошеломили тем, что приказ о моём назначении в Читу на подписи у министра. До этого я слышала что угодно, кроме слова «Чита»…». Заканчивается письмо словами «Я боюсь Читы».

Однако по приезду в Забайкалье некоторые страхи развеялись. Одной из приятельниц она пишет: «Чита – чудный город, красив и необыкновенен. Дорога меня потрясла. Здесь мне пока хорошо… Но климат дьявольский, уже налетают бури песка и навоза - дышать подчас нечем… Хотелось бы побольше покоя».

Переписка с родными и близкими составляла важную часть жизни Мандельштам.

— Надежда Яковлевна регулярно писала своему брату Евгению, который в ответ присылал ей маленькие баночки с кофе, – говорит Лидия Острая – в паре с ней вдова поэта-акмеиста преподавала читинским студентам английский язык. – Я приходила к Надежде Яковлевне вечерами, садилась рядом с её раскладушкой, обсуждала план предстоящих занятий, советовалась – английским она владела блестяще. Кроме того, знала французский, латынь и немецкий.

Лишь однажды Мандельштам поинтересовалась у Лидии Ивановны, кто её родители. Узнав, что отец молодой преподавательницы уже 15 лет на Колыме, вдова невзначай спросила: «За что?». «Не знаю», – призналась Острая.

— После этого Надежда Яковлевна стала относиться ко мне иначе, чем к остальным. Беда, знаете ли, сближает…

Чёрноё платье до пят. Волосы собраны на затылке. Шея укутана тёмно-синим шарфом. Такой запомнилась муза великого поэта, которая, отработав в Забайкалье два года, уехала в Чебоксары.

— Исчезла она также неожиданно, как и появилась, – говорит Наталья Замошникова. – Ни с кем не попрощалась. Ничего не сказала. Просто однажды придя на кафедру, её коллеги узнали, что Надежда Яковлевна здесь больше не работает. Почему? Что случилось? Где она теперь? Все эти вопросы остались тогда без ответа.

P.S. Литературные достоинства мемуаров Надежды Мандельштам высоко оценены Анной Ахматовой, Беллой Ахмадулиной, Варлаамом Шаламовым. Иосиф Бродский назвал их «величайшим произведением ХХ века». Ночью 29 декабря 1980 года вдовы не стало. Похоронена она на Старо-Кунцевском кладбище Москвы.

Впервые опубликовано ИА Забмедиа