Село Олинск возникло в 1801 году в 60 верстах от Нерчинска, на правом луговом берегу Нерчи на совершенно ровном месте. Первыми жителями его стали польские повстанцы Карл Чубинский и Антонин Чипович. Вслед за ними здесь поселились ещё 50 бывших каторжан и несколько крестьянских семей.

Олинские трагедии

Село очень быстро разрослось и стало одним из крупнейших в Нерчинском округе. К концу XIX века здешние крестьяне были довольно зажиточными: дома их были большие, крытые тесом; в каждом дворе стоял амбар, а то и два; у всех имелся большой запас сена и дров. Зажиточность эта объяснялась, в первую очередь, наличием огромных участков плодородной земли. Как говорили сами Олинцы: «Паши сколь хошь, сколь силы есь; лугов – вдоволь, лес – в 3-5 верстах! Здесь беден только тот, кто не хочет работать».

Зажиточность и обилие леса, тем не менее, не помешали крестьянам быть экономными при устройстве школы, открытой в 1873 году. Не осознавая всей важности дела, они поленились заготовить «всем миром» новый лес для неё, а, как зажиточный народ, сложились и купили готовый небольшой сруб и сделали к нему же пристройку. В итоге для большого села школа получилась настолько маленькой, что в ней не нашлось помещения для квартиры учительницы, которой пришлось снимать жильё за 3 рубля в месяц. Зато для священника освященной в 1898 году Церкви во имя Иконы Казанской Божией Матери был выстроен новый большой и удобный дом.

Но случались в Олинске и страшные бедствия. Так, 4 июня 1883 года оно стало жертвой сильного пожара. По искони принятому обычаю сжигать по весне вблизи домов накопленный за зиму мусор, один из жителей села по фамилии Иванов поджог в своём дворе огромную кучу всякого хлама. Как только костёр разгорелся, тут же поднялся сильнейший ветер, перенесший огонь на соседние дома. Пожар мгновенно распространился по всей округе. Загорелось сразу несколько дворов, где полыхало буквально всё: дома, амбары с хлебом и сложенная тут же солома. Сбежавшиеся с полевых работ крестьяне были поражены этой ужасающей картиной. Первой их мыслью было броситься искать оставленных дома детей, уже и не думая о спасении скарба. К счастью оказалось, что ребятишки, напуганные стихией, убежали из деревни. Сам же пожар остановить уже было невозможно. В продолжение нескольких часов сгорело около 100 домов (больше 40 дворов), около 80000 пудов запасенного хлеба и множество разного другого имущества. Уцелела лишь беднейшая часть деревни – около 60 дворов (больше 100 домов) и церковь, которая загоралась несколько раз, но её всё же удалось отстоять.

Самое интересное, что у виновника пожара, крестьянина Иванова, ничего не сгорело, так как ветер подул в противоположную сторону от его построек. Считая же себя причиной случившегося несчастья, Иванов предложил пострадавшим забрать у него всё имущество: дом, постройки и хлеб. Надо сказать, что нуждающихся явилось к нему много, некоторые тут же стали переносить в свои дворы его постройки, и сам он в итоге остался ни с чем.

Зимой 1899 года в Олинске случилась другая беда – чума рогатого скота, от которой пало до 700 голов. Кроме того, испугавшись и мотивируя свои действия фразой «лишь бы мясо не пропало», селяне зарезали ещё более 500 голов. Эти 1200 голов составляли добрую половину всего Олинского стада, другая же половина была спасена тем, что зимовала на заимках в 5-8 верстах от села. Из-за такой беды все соседние сёла установили карантин и олинцев со скотом и сеном не пропускали никуда. А жители Зюльзи, расположенной в 15 верстах от Олинска, даже переусердствовали в этом вопросе. Они не пропускали олинцев, направлявшихся мимо их села в верховья Нерчи за лесом, даже с пустыми санями. В результате многие селяне остались без дров и даже подумывали затеять против своих соседей судебный процесс.

Поселок Крупянский (Крупянка), расположенный примерно в 70 верстах от Нерчинска, был основан в 1770 году на правом берегу Нерчи. С запада он окружен живописными горами, покрытыми хвойным строевым лесом, а с востока – необъятной широкой степью. К концу XIX века здесь было всего около 20 дворов, приписанных к Торгинской станице, но при этом жители его постоянно находились между собой в какой-то вражде. Порой эта вражда выливалась и на жителей соседних деревень.

Крупянская переправа

В летнее время напротив Крупянского находилась переправа через Нерчу, которую содержал местный урядник Рязанцев. Но так как сам он постоянно где-то отсутствовал, на переправе «орудовал» его сын, молодой детина с атлетическим ростом и силой. Летом 1893 года, возвращаясь из тайги, казак поселка Кангильского Федотов вел с собой трех или четырех лошадей, принадлежащих его товарищам, которые в это время спускались на паромах. Так как Нерча была большая, переезд по бродам был невозможен, поэтому лошадей с берега на берег нужно было перевозить или же плавить возле лодки. По правилам, так как Федотов был казаком, к тому же и он, и младший Рязанцев были приписаны к одной Торгинской станице, брать денег за переправу с него не полагалось. Поэтому Рязанцев за плату на лодку поставил лишь несколько инородческих лошадей, а лошадей Федотова велел поводьями перевязать за хвосты, привязать к лодке и таким новомодным способом плавить на другой берег. Напрасно уговаривал Федотов Рязанцева, что этаким путем плавить будет дело «неладное», и что он согласен лучше подождать второй рейс, – Рязанцев не послушал: как сказал, так и сделал. Когда лошади были связаны поводьями за хвосты и лодка от берега отчалила, одна из них, находящаяся в средине плывших лошадей, начала тонуть, запутала в поводьях остальных, и лодку пришлось вернуть к берегу обратно. Когда причалили, оказалось, что лошадь утонула, а остальные спаслись лишь потому, что их смогли удержать находившиеся в лодке люди.

Таких историй с младшим Рязанцевым было множество, и он вскоре стал притчей во языцех по всей округе. Местные даже советовали: «Если вы собрались на крупянскую переправу, то обязательно берите с собой провизию не менее как на сутки, ибо пока вы несколько раз, в ожидании перевозчика, ни выспитесь под палящими лучами солнца или пока не промокнете, как говорится, до мозга костей под ливнем и не поедите, то ваш перевозчик едва ли вас перевезёт». Так было с одним священником из Зюльзи, который приехал на крупянский перевоз к 9 часам утра и, прождав перевозчика до 5 часов вечера, ретировался для ночлега обратно в Зюльзю, которая к его счастью находилась в 5-6 верстах, а будь она дальше, пришлось бы ему ночевать на перевозе.

Кумакинские семейные страсти

Посёлок Кумакинский (Кумаки) был основан в 1660 году на правом берегу Нерчи примерно в 10 верстах от Нерчинска. К концу XIX века он насчитывал до 40 дворов, населенных казаками, приписанными к Торгинской станице. В ноябре 1884 года в Кумаках производилось следствие об истязании одним казаком собственной жены, которая несколько раз обращалась к односельчанам, чтобы её избавили от зверств мужа, но все эти старания были без­успешны. Пробовала она и сбегать от мужа, но это тоже не помогло. В конце концов бедная женщина решилась на следующее: выждав удобную минуту, она стала поджигать свой дом, но её успели остановить. Дело дошло до поселкового атамана, который арестовал виновную, а назавтра препроводил её под караулом в торгинское станичное правление. Тут она провела два дня и вновь была отправлена в Кумаки, куда в скором времени прибыл и заседатель. Началось следствие, на котором женщина объявила, что поджог она сделала с единственной целью – попасть в острог (тюрьму), лишь бы избавиться от мужа, который бьёт её ежедневно чем только попало, безо всякой на то причины. Кроме того, она заявила, что если её не вывезут из Кумаков или, по крайней мере, не разведут с мужем, то она спалит всё село. Чем закончилось это дело, неизвестно, однако жители села считали её более правой, чем муж, который только пил да буянил до умопомешательства. Кулаковская несправедливость

Станица Кулаковская (Кулаково), расположенная на правом берегу Шилки, примерно в 30 верстах от Нерчинска, в живописной долине реки Урульги, была основана примерно в 1740 году. Название села связано с двумя горами – Крестовка и Часовня, которые похожи на поднятые вверх кулаки. Первопоселенцами здесь были Кривоносовы, а позже поселялись в Кулаково штрафные солдаты, сосланные в Забайкалье за воинские преступления. К концу XIX века здесь проживало около 3000 душ обоего пола и все они были едва ли не единственными добросовестными плательщиками всех денежных повинностей. Объяснялось это тем, что жители Кулаковского станичного округа были народом весьма трудолюбивым, а потому почти все считались состоятельными.

Единственным недостатком было то, что как в летнее время, так и зимой они были совершенно изолированы от какой-либо медицинской помощи. Медицинский пункт, к которому они были приписаны, при котором имелся фельдшер и войсковая повивальная бабка, находился в станице Торгинской. Из-за дальности расстояния фельдшер бывал в Кулаково всего 3-4 раза в год, а повивальная бабка могла не появляться годами.

Зато в станице имелось начальное приходское училище, где единственной учительницей была М.В Грудинина, получившая образование в Нерчинской женской Софийской прогимназии. Уже в первый год работы она зарекомендовала себя как трудолюбивая девушка, умеющая обращаться с детьми, и чуждая того барства и щепетильности, которые обычно не нравились «сермяжным» селянам.

Вот и удивлялись Кулаковцы: учительница получала 200 рублей годового жалования и занималась воспитанием их ребятишек практически ежедневно, а повивальную бабку с окладом в 290 рублей они и в глаза не видывали. «Кому талант, а кому и два», – с грустью констатировали селяне, но поделать с этой несправедливостью ничего не могли.

Опубликовано: газета «Земля» Выпуск № 31 от 31.07.2013 г.